Прогноз обещает жару и влажность.

Кристин Тайлер, обозреватель HCP Мы с нетерпением ждали долгосрочного прогноза погоды и вздохнули, увидев, что аукцион будет проведен в единственный относительно прохладный и сухой день на ближайшие дни. Остальная часть прогноза предвещала день за днём ужасную жару и высокую влажность, перемежающуюся редкими ливнями.

У нас было так много работы по дому, которую нужно было делать, и все она требовала тяжелого физического труда. Нам нужно было сорвать лозы с каменной стены, поднимающейся на холм рядом с хижиной. Нам действительно следует собрать камень со дна ручья и уложить его в качестве «патио» за хижиной, и тогда голубиная беседка будет более чем готова к хорошей уборке, не говоря уже о том, что мне действительно следует вытаскивать присосок из растения томата.

Все-таки мы решили, что пойдем на аукцион. Мы рассудили, что все эти дела можно будет выполнить позже, в жару и влажность. В конце концов, дата этого аукциона уже несколько недель была отмечена в моем календаре.

Грег улыбнулся при мысли о долгой поездке, о возможности неторопливо насладиться чашкой горячего кофе. Мы двинулись вверх по дороге в долину ручья, а затем на восток, через реку и вверх, в Аппалачские холмы. Наконец, кофе давно закончился, и через четыре часа мы прибыли.

Все, что я мог сделать, это не выпрыгнуть из грузовика и не пробежать через парковку в холл, чтобы подписаться на номер моего участника торгов. Я вышла на тротуар, спокойно закрыла за собой дверь и терпеливо ждала, пока Грег обойдет грузовик и присоединится ко мне.

Грег нашел нам два места в задней части зала, а я взял свой номер со столика впереди. Не более 15 человек или около того склонились над двумя столами, каждый из которых был заставлен аккуратно маркированными пластиковыми пакетами, в которых содержалось от одного до 50 шариков.

Время от времени кто-нибудь из наблюдателей брал сумку и медленно переворачивал ее, пристально всматриваясь в стеклянные шары внутри. Я заметил, что каждый потенциальный участник торгов тщательно записывал, без сомнения, отмечая номера лотов и мысли о стоимости и максимальной ставке.

Я осторожно сунул карточку участника торгов в задний карман джинсов № 23 и тоже наклонился, чтобы просмотреть различные лоты. Я был счастлив быть участником торгов 23. Я рассудил, что, скорее всего, не будет большой конкуренции, но на самом деле я верил, что главная причина моего пребывания здесь заключалась в том, чтобы учиться у этих образованных людей, некоторые из которых работали на ныне закрытых мраморных фабриках. и другие, чьи семьи долгое время занимались изготовлением мрамора. Самое лучшее, что я смог вынести из этой поездки в самое сердце мраморной страны, — это знания.

Я внимательно слушал, присоединяясь к группе потенциальных участников торгов, пока они передавали между собой пронумерованные сумки и комментировали их содержимое. Akro Agates, Peltiers, Master Marbles, Champions, Christensens, Alley Agates и другие. Я делал заметки, и хотя я не был уверен в их стоимости, я все же решил, какую высокую цену я готов предложить за несколько наборов шариков, которых еще не было в моей коллекции.

Всего было 84 лота. Некоторые лоты содержали несколько мраморов индивидуальной ценности, которые, как я был уверен, будут разбиты на заявки для последовательного выбора. Было даже немало банок с ярким стеклобоем, кусков стекла, из которых были сделаны шарики.

Наконец все заняли свои места, и аукцион начался. Аукционист задержался и произнес свое волшебное заклинание. Вскоре я понял, что 23 — это самое высокое число, предложившее самую высокую цену, и тогда меня осенило, что Грег был не единственным поддерживающим собеседником в переполненной комнате.

Когда аукционист выставил четвертый лот, восемь прекрасных шлаковых мраморов, датированных 1930-ми годами. Он попросил 40 долларов. В комнате было тихо. Он упал до 30 долларов, но по-прежнему царила тишина. Затем он уравнял ставку в размере 20 долларов, 15 долларов, 10 долларов и, наконец, 5 долларов. Я поднял руку высоко от задней части комнаты.

«Я слышу семь пятьдесят, семь пятьдесят, семь пятьдесят?» Глаза аукциониста оглядели комнату. Я не мог поверить в тишину, а потом, наконец, он крикнул: «Продано даме с широкой улыбкой в ​​глубине комнаты», и это было все, что мне потребовалось. Я пошел делать ставки.